Откуда на воронежских прилавках сладкий фальсификат
Воронежская область — один из лидеров по производству мёда, при этом с каждым годом купить натуральный продукт становится всё труднее.
Пасечники не в состоянии конкурировать с фальсификаторами, выпускающими суррогат в промышленных масштабах. А госорганы не способны остановить подделку, зато вполне успешно строят бюрократические преграды на пути честных производителей.
Крупное, рогатое, с крыльями
Мёд в России всегда был национальной гордостью, визитной карточкой страны на мировом рынке. В Петербурге стоят дворцы, целиком построенные за валюту от продажи мёда. В советское время сладкий продукт продолжал активно экспортироваться. И только в последние два с половиной десятилетия русский мёд потерял свои позиции — зато, к примеру, украинский «затопил» Европу. И это, пожалуй, одно из немногих достижений, за которые жители соседней страны могут поблагодарить бывшего президента Виктора Ющенко, получившего за свою страсть к пчёлам насмешливое прозвище Пасечник.
У нас же официально даже нет такой отрасли, как пчеловодство. Смешно: в Минсельхозе пчёлы проходят как скот — относятся к животноводству вместе с коровами и свиньями. Что, впрочем, уже прогресс: ещё недавно этими полезными насекомыми занимались в рамках… растениеводства.
Нахлебники и «намёдники»
Воронежская область по производству мёда традиционно — на передовых позициях. Правда, промышленные предприятия давно разгромлены, но и частники дают от 6 до 10 т мёда ежегодно. По разным данным, в регионе в пчеловодстве заняты от 6 до 15 тыс. человек. Впрочем, сами пчеловоды говорят, что с каждым годом заниматься любимым делом становится всё труднее.
«Нахлебников хоть отбавляй, — комментирует пчеловод с 50-летним стажем Юрий Сыч. — Чтобы получить справку на реализацию, нужно заплатить 1 тыс. руб. и привезти ветврача на пасеку. А что он там может увидеть? Да ничего, потому что все болезни пчёл определяются только в лаборатории».
Чего в мёд намешали? Почему в России погибает пчеловодство
А ведь чтобы получить мёд, и без того приходится потратиться. Так, многие пчеловоды возят пасеки к медоносам — для этого нужно загрузить оборудованием целый КамАЗ. Одна перевозка стоит около 10 тыс. руб., погрузка-разгрузка — 5-10 тыс. рублей. А пасека переезжает и три, и четыре, и пять раз за сезон.
Пчёлы болеют и гибнут всё чаще. Так, в этом году пчеловоды из Лосева в Павловском районе потеряли полтысячи пчелиных семей. Без предупреждения вблизи от села аграрии принялись распылять с самолётов химикаты. Похожий случай произошёл в Нижнедевицком районе — пострадали десятки пчеловодов. Казалось бы, всё очевидно, но доказать чью-то вину и получить компенсацию убытков практически невозможно. А продать мёд — едва ли не труднее, чем добыть.
«Еду в ветлабораторию и прошу дать направление для исследования мёда на рынке, где есть свои лаборатории, — продолжает Юрий Сыч. — «Нет, не дадим, езжайте и делайте анализ в областной лаборатории». Стоимость анализа — 5 тыс. рублей. Два вида мёда — 10 тысяч и т. д. На рынке пчеловод продаст за день 1-2 кг и половину денег — 300 руб. — отдаст за место. А бывает, что вообще ничего не продаст, а платить всё равно приходится. Все постановления чиновников о льготах для пенсионеров и инвалидов не действуют».
В результате пчеловоды идут не на рынки и ярмарки, а к остановкам, больницам и многоэтажкам. Парадокс: бюрократические барьеры приводят к тому, что мёд часто расходится вообще без всякого контроля.
Цвет мёда зависит от растений, из нектара которых он получен.
Прозрачный - не значит натуральный. Как определить на глаз качественный мед
Подробнее
Забудем вкус?
А ярмарки? Они почти полностью достаются фальсификаторам, подделывающим мёд в промышленных масштабах. Разумеется, продавать суррогат под видом мёда незаконно. Но, как отмечают эксперты, такая продукция легко проходит контроль в воронежских лабораториях. Химики, работающие на производстве фальсификата, придают ему все необходимые характеристики.
В Воронежской области чаще всего подделывают сливочное масло и молоко
Обнаружить подделку можно только при помощи анализа пыльцы: она уникальна и способна рассказать, на какой именно пасеке собран мёд. В химическом продукте пыльцы нет, он обезличен. Беда в том, что такой сложный анализ могут провести всего несколько лабораторий в России. Говорят, что специалисты, обнаружив подделку, начинают всерьёз опасаться за свою жизнь: этот сомнительный бизнес идёт рука об руку с криминалом и не останавливается ни перед чем.
При этом всё больше пасек начинают работать на фальсификаторов: как правило, химический «мёд» всё же содержит небольшую долю натурального. В итоге репутация воронежского мёда получает непоправимый ущерб, а люди начинают забывать вкус натурального продукта.
Контролировать сложно
Владимир Иванов, госинспектор Россельхознадзора:
«В этом году мы отобрали 14 проб мёда и в двух случаях обнаружили нарушения, после чего провели проверки. Так, в продукции предпринимателя из Борисоглебска были выявлены метаболиты нитрофуранов — достаточно опасных антибиотиков, которые влияют на обмен веществ, обладают токсическим действием на печень, могут вызывать аллергическую реакцию. Скорее всего, предприниматель обрабатывал ими ульи и пчёл против клещей. Мёд утилизировали за счёт владельца. Были отозваны две декларации о соответствии, чтобы этот предприниматель больше не мог продавать мёд.
Ещё одно распространённое нарушение — подделка мёда. К сожалению, контролировать медовые ярмарки очень трудно. Наше управление может проверять их, только если кто-то пожалуется официально.
Технические регламенты Таможенного союза предъявляют очень жёсткие требования к маркировке. Если на банке написано, что это мёд, там и должен быть мёд, а не подкрашенный сахар или крахмал. Фальсификат должен утилизироваться или возвращаться владельцу».
В промышленных масштабах
Владимир Капустин, председатель правления Союза пчеловодов Воронежской области:
«Достаточно давно в разговорах специалистов фигурирует цифра: в России - полтора десятка заводов, которые производят фальсификат. Есть они и в нашей области - с серьезными объёмами производства, которые постоянно наращиваются. Речь идёт уже о тысячах тонн суррогата в год и потребителях по всей стране (около миллиона человек).
Эта цифра обозначена подмосковной лабораторий АПИС, которая исследовала продукцию одного воронежского предприятия. Она же обнаружила и обнародовала тот факт, что в отдельных образцах т.н. детского, женского и других экзотически-синтетических «медов» содержится от 5 до максимум 20% натурального мёда. Пчеловоды , да и сами «химики», для отличия от натурпродукта называют суррогат «кондитеркой». Хотя этот химический продукт продаётся в сетевых магазинах и на ярмарках под гордой вывеской – «Мёд».
Это, конечно, обман покупателя. «Кондитерке» приписываются фантастические целебные свойства, хотя на самом деле, это хороший корм для раковых клеток! И это серьёзная социальная опасность, которую в силу ряда причин не хотят замечать надзорные органы.
В этой «игре в невидимки» честные пчеловоды стали почти бесплатным придатком. Ведь объёмы производства позволяют регулировать ценовую политику. Два года назад оптовую цену опустили до 35 руб., приравняв 1 кг мёда к бутылке воды! Это приносит непоправимый экономический ущерб развитию пчеловодства. По оценке минсельхоза, в 2016 г. каждый пятый пчеловод нашего региона отказался от этого занятия и это первое место в России.
Есть ещё одна беда - антибиотики. Недавно сообщили о макроскопической дозе антибиотиков, обнаруженных в мёде одного борисоглебского пчеловода. Прозвучали даже обвинения в их преднамеренном использовании. Я не защищаю неграмотного пчеловода. Но основная причина наличия нитрофуранов в мёде - это лекарственные препараты, которые в открытую продаются в специализированных магазинах и ни коим образом не контролируются надзорными органами».
Натуральное не пускают
Юрий Шилов, доцент ВГАУ, кандидат с/х наук:
«Конкуренция на рынке очень высока. В Воронежской области и вообще в Центральном Черноземье много мёда и без фальсификата. С семьи пчеловоды легко получают 30, 40, 60 кг. Бывают, конечно, и неудачные годы, например, когда стоит сильная жара. И тогда некоторые нечистые на руку пчеловоды скармливают пчёлам сахарный сироп. Но не это обостряет конкуренцию. Важнее то, что мёд завозится из других регионов. Пчеловоды говорят на всех своих собраниях: «Только дайте нам сбыт, и мы накормим вас мёдом!» Ведь пасеку можно расширить до 20-30 семей. Я сам как пчеловод получаю по две фляги с одной семьи. А куда его девать?
Торговать на ярмарке очень дорого. Это могут позволить себе только перекупщики. Кстати, на ярмарках особенно много фальсификата. Мёд каштановый, мёд белой акации, мёд абрикосовый… Какого только нет! Берут краситель, берут сахарный сироп...
А обычных пчеловодов с натуральным мёдом к людям не пускают».
